Ведьмаку заплатите чеканной монетой/ Лютик, блядь! / One good spy deserves another /#teamBucky / Фиков ещё ненаписанных, сколько? Скажи, кукушка, пропой / И лампа не горит / И врут календари / На горизонте вновь ФБ - тебе положено творить/ Иди, твори
Название: Мы вроде как сработались
Автор: 006
Бэта: 004
Персонажи: Лукас Норт, Рос Майерс
Рейтинг: PG 13
Размер: ~ 4000 слов
Жанр: hurt/comfort
Предупреждения: таймлайн - конец 7х02 - 7х03,
Мы вроде как сработались
Спустя полчаса после собрания отдела, на котором Гарри озвучивает вердикт (расследования не будет, Лукас приступает к работе) Рос идет к Норту, чтобы прояснить кое-какие моменты. Вердикты вердиктами, а формальности и бумажную работу утрясать полагается ей, как начальнику. Лукаса не обнаруживается ни на рабочем месте, ни у технарей, ни в брифинг-зале, ни в закутке, где у них стоит диван и что-то вроде кухни - на те случаи, когда "дневать и ночевать на работе" это не просто такое выражение.
Через десять минут методичных поисков она находит его в самой дальней из архивных комнат - дела там хранятся совсем уж дремучих годов, и поэтому кроме уборщиц туда редко кто заглядывает. Норт стоит, прижавшись спиной к стене в промежутке между стеллажами, и, зажимая себе рот побелевшими пальцами, размеренно прикладывается о стену затылком. Даже от двери заметно как его трясет.
"Отлично", - думает Рос. - "Просто отлично. Гарри успокаивает свою совесть широкими жестами, а разбираться с последствиями - мне".
Не то чтобы она всерьез считала, что восемь лет в тюрьме способны пройти бесследно, просто не ожидала такого… А потом она вспоминает, что Норта всего несколько дней назад вернули из русских тюрем, и он только что провернул опаснейшую комбинацию на грани фола, рискуя тем немногим что у него сейчас было – вновь обретенными свободой и жизнью. Вспоминает его затравленный взгляд, когда он очнулся на заднем сиденье её машины в наручниках, как тряслись его руки, когда он срывающимся голосом говорил, что больше не пойдет в тюрьму.
Из угла, куда забились "последствия", раздается очередной - да он себе так сотрясение устроит – удар, и Рос, игнорируя правила, здравый смысл и элементарную логику, рискует подойти и прикоснуться к человеку, находящемуся явно в не совсем вменяемом состоянии. Лукас дергается – конечно, он дергается. Рос не уверена, что до этого момента он вообще осознавал ее присутствие в помещении.
- Шшш. - Она осторожно кладет ладони ему на предплечья. – Шшш, это я.
Он растеряно хлопает мокрыми ресницами, отнимает руку от лица, чтобы утереть слезы и дальше происходит что-то странное. У него вырывается судорожный всхлип, и он даже не белеет – сереет - весь. Глаза цвета неба в пасмурный день наполняются ужасом, и Рос на полном серьезе думает, что он сейчас упадет.
- Лукас?
Она сжимает его предплечья сильнее. Не помогает. Он явно где-то не здесь, не в этой полутемной, пахнущей чистящими средствами и старой бумагой комнате. Инструкции и разум требуют влепить пощечину - она не первый раз видит, как кто-то уплывает во флешбек; но инстинкт даже не шепчет - орет - "не надо!" Потому что у дрожащего в ее руках Лукаса Норта внутри все и так – кровь, мясо и ни одного живого места и - "не бить, нет, бить нельзя ни в коем случае."
Она притягивает его к себе и крепко обнимает. Он большой мужчина, на полголовы выше нее, но почему-то в ее руках ощущается меньше. И он ужасно худой - она чувствует под своими пальцами выступающие ребра и позвонки. Сначала он замирает, потом робко – трепетно - обхватывает ее талию руками и плачет, плачет вжимаясь лицом ей в плечо, закусив - она чувствует - лацкан ее пиджака и не издавая при этом не звука. Рос успокаивающе гладит его по спине и волосам, и думает о том, что же нужно сделать с человеком, чтобы он боялся даже всхлипывать. Она думает про восемь лет в тюрьме, в руках у ублюдка Аркадия Качимова. Она думает про то, как тихо и понимающе посмотрел бы на Лукаса Адам. И про то, что последним, что Адам сказал ей, было: "Помоги Лукасу".
- Гарри... сследвание, - прерывисто выдыхает Норт ей в плечо. - Я бы не... я бы...
"Да," - думает Рос, тихонько поглаживая по спине. - "Быть засунутым в подвал уже своими ты бы не выдержал."
- Это ничего, - говорит она вслух, - Ты хорошо справился.
Плакать он потихоньку перестает, но колотит его по-прежнему.
- Лукас?
Он слегка сжимает пальцы на ее спине, показывая что слышит, но не отстраняется, и Рос внезапно приходит в голову, что она может быть первой за восемь лет женщиной, которую он обнимает.
- Послушай меня. Сейчас ты поедешь домой, - его плечи под ее рукой напрягаются, и Рос добавляет стали в голос:
- Ты поедешь домой.
Секундное колебание. Норт рвано выдыхает и снова расслабляется, насколько это возможно в его теперешнем состоянии.
- Продукты дома есть? - Он еле заметно пожимает плечами - если бы она не обнимала его - не заметила бы.
- Тогда закажешь пиццу, съешь как минимум половину, даже если тебе не хочется. И ляжешь спать - даже если тебе не хочется. Просто ляжешь и будешь лежать и не будешь ни о чем думать, пока не уснешь. Понял меня? - Он кивает, волосы щекочут ей кожу.
- Сегодня у нас пятница, я хочу чтобы все выходные ты только отсыпался, и как следует ел.
Рос мысленно делает себе пометку позвонить в любимый ресторан и заказать ему половину меню с доставкой. И позвонить этой "милой старушке-соседке" - агенту наблюдения IW2194, чтобы проследила, чтоб все было доставлено прямо до холодильника, микроволновки, разогрето и употреблено внутрь два раза в день как минимум.
- Можешь выбраться погулять, если захочешь - вокруг квартала или в парк, но не дальше. Понял меня?
Лукас поднимает голову, смотрит ей прямо в глаза и как-то заворожено кивает. Ей кажется, или его стало меньше трясти? Она улыбается - хотя после Адама ей трудно это делать - и успокаивающе проводит ладонями вверх-вниз по его плечам.
- А в понедельник утром увидимся в офисе, хорошо?
- Хорошо. - Голос у него глухой, чуть надтреснутый после слез, но спокойный.
Рос кивает, осторожно отпускает его и делает шаг назад. Лукас послушно опускает руки, снова выдыхает и вытирает мокрое лицо.
- Иди умойся, - говорит ему Рос, - и поезжай. Я скажу Гарри.
Он кивает, вдруг тянется к ней - но замирает в нерешительности, не коснувшись ее плеча. Глаза у него виноватые. Рос скашивает взгляд - и - улыбнуться вдруг оказывается неожиданно легко.
- Ничего страшного. - Она стягивает пиджак и подмигивает ему. - Все равно стирать надо было.
У Лукаса Норта красивая улыбка.
***
Вернувшись за стол, Рос дает себе целых пять минут на «подумать над этим делом». Итак, очевидно, что сломанная после восьми лет тюрьмы (фактически плена, с пытками и всеми вытекающими последствиями) психика при их работе - это большая проблема. Но сейчас главное – не стратегия ее решения, а вполне конкретные действия по купированию этого конкретного кризиса. Поэтому она тут же мысленно составляет себе список дел: оформить Норту постоянный допуск, обновить статус, подготовить пакет документов, которые ему нужно будет подписать первым делом в понедельник. Подписать у Гарри разрешение на отсрочку его полного медосмотра месяцев на шесть, и направление на терапию к штатному психиатру (без этого про первое можно даже не заикаться). Заказ в ресторан, передать инструкции агенту-наблюдателю IW2194. Вроде все. А, ну и почистить записи камер наблюдения в архивной комнате D-1901/10А за последние полчаса - не без этого. Теперь точно все.
Рос открывает глаза, бросает взгляд на часы, переключает ближайший монитор на камеры наружного наблюдения у подъезда MI-5 и удовлетворенно кивает, когда на одной из них обнаруживается садящийся в такси Лукас.
Хорошо. Теперь документы, камеры, еда и Гарри.
***
Уикэнд выдается не самый спокойный - никаких угроз терактов, к счастью - просто мелкая внутриполитическая закулисная возня перед открытием биржи в понедельник. Но, честное слово, лучше б это были террористы - их хоть убивать можно.
К трем часам утра воскресенья даже робкая овечка Конни смотрит на Рос волком, однако приказ остается прежним: Лукаса - не дергать. В пять утра Конни идет жаловаться Гарри, но безрезультатно - у того на столе лежит папка с документами и допусками Норта. Направление к психиатру лежит сверху - Рос тоже умеет давить на чувство вины.
Самый абзац, естественно, приходится на предутренние часы понедельника - кулуары министерства финансов не спят никогда, и МI5 не спит вместе с ними. Рос ненавидит политиков, Гарри их тоже ненавидит и таскает ее на все закулисные переговоры этой ночью исключительно из чувства солидарности, конечно. Но Рос великодушно готова его простить, когда без четверти семь банкиры таки договариваются с политиками и крах бирже больше не угрожает - по крайней мере, в ближайшие сутки.
По дороге обратно в штаб-квартиру они устало молчат. Рос и так знает, что надо устроить летучку, обменяться полученной информацией, отчитаться наверх, дождаться-таки открытия торгов, убедиться, что все идет гладко. И, может быть, после этого получится часа четыре поспать...
Когда в половине восьмого утра в отдел с бодрым: "Кому пончиков? Горячие еще!" - входит свежий и отдохнувший, словно он весь уикэнд провел в кровати, Лукас, его немножечко ненавидят все. Даже Рос. Совсем немножечко.
***
Рос почти забывает про это утро – на протяжении следующих месяцев у них тяжелая, кропотливая и опасная, как ходьба по лезвию ножа, операция - внедрение. Внедряется Бен, но работы навалом у всех. Легенда, связь, отработка поступающей информации, слежка, прослушка, снова слежка; координационные брифинги с полицией и силовиками каждые 6 часов и дважды в сутки - на ковер к министру… А текучку и параллельные расследования никто не отменял.
Она, конечно, приглядывает за Лукасом краем глаза, но с ним - никаких проблем. Наоборот - умный, внимательный, собранный и стремительно просчитывающий варианты – он и правда блестящий оперативник. Быстро решает проблемы, хорош как в "поле", так и в офисе. И когда он заканчивает со своим, всегда принимается помогать ей. Молча, сам, хотя она не просит - не привыкла - просто без Бена приходится делать еще и его работу, а Гарри наваливает на нее все больше и больше. К концу декабря они уже работают в тесной связке.
Рос не знает, в какой момент начинает это подмечать. Она поначалу даже не знает что именно "это".
Праздники даются ему тяжело – она сама давно перестала чем-то выделять такие дни, разве что тем, что работы у них больше. Но для Норта это первое Рождество и новый год «после», и… он какой-то особенно неприкаянный в их преддверии. Рос держит его в поле зрения, и нагружает разноплановой работой – чтоб приходилось быстро переключатся и не было времени задумываться. В рождественское утро ей докладывают, что он ходил встречаться со Старковой – но прямого контакта не было – просто постоял на углу, напротив ее дома и ушел.
Потом Бена берут в оборот по полной – изоляция, молитвы, лекции по джихаду, промывка мозгов, тотальный контроль. И всему отделу некогда даже перевести дух – тем более что операция, рассчитанная изначально на два месяца, плавно перетекает в третий, и нервы на пределе уже у всех. Рос иногда разрывается, не зная кого из них страховать – Лукаса, который стремительно приближается к рецидиву той сцены в архивной комнате, или Джо, которая клянется и божится что в полном порядке, но похоже и сама не очень в это верит.
Рос чаще выбирает Лукаса, и все равно пропускает момент, когда он слетает во флешбэк: Бен подает сигнал экстренной связи, они едут туда вдвоем с Нортом, который уходит ждать его в назначенное место. А когда возвращается в машину, его безостановочно колотит.
«У них завтра генеральная репетиция. Бену с Джавадом велели остаться дома», - докладывает он, глядя перед собой, и добавляет: - «Мне надо поговорить с Гарри».
Она ни о чем его не расспрашивает, но, когда она ловит в зеркале заднего вида его взгляд, глаза у Лукаса нехорошие, больные.
А у нее, как назло, совсем нет времени – ей нужно доложить наверх о ходе операции, скоординировать действия четырех ведомств, и уведомить официальными разнарядками еще десять. Не говоря о том, что у нее завтра генеральная репетиция с четырьмя подрывниками Аль-Каиды… Шеф же явно собирается кинуть ее с помощью - Гарри, когда она к нему заходит, отмахивается - не до нее.
В отделе Лукас сидит за рабочим столом, обхватив себя за плечи руками и обложившись папками, но Рос сомневается, что он что-то видит перед собой. Ситуация, мать ее… Один ее ведущий оперативник, судя по его виду, слетит с катушек в любой момент; второй только-только вернулся к работе после жестокой травмы, и тоже нихрена не готов. Рос очень хочется взвыть и постучаться головой о стену, но она заставляет себя собраться, разложить завтрашнюю операцию по полочкам и расставить приоритеты – и Лукас оказывается наверху списка – как всегда.
Значит, за 14 часов оставшихся до операции, ей нужно привести его в норму во что бы то ни стало. Как там любил говорить Адам: "раз надо – будем делать."
Пункт первый – выяснить, почему его не получилось привести в норму официальными методами.
- Мисс Майерс. - Доктор Шэрман – штатный психиатр MI5 - поднимает на нее удивленный взгляд. - Вы не получили мой последний отчет?
Он тянется к лотку с исходящими бумагами, но Рос жестом останавливает его.
- Нет-нет, я получаю ваши отчеты регулярно, благодарю вас. – Она закрывает дверь его кабинета, и, не дожидаясь приглашения, опускается в тяжелое кресло напротив его стола.
- Я хотела бы услышать выводы и прогнозы относительно Лукаса Норта от вас лично.
- Все это есть в моих отчетах.
"Наша беда," - думает Рос, - "в том что мы слишком много читаем отчеты, и слишком мало общаемся с людьми".
- И все же, - настаивает она, и добавляет, уже мягче. – Меня интересует не только официальная оценка его состояния, доктор, но и просто ваши наблюдения.
Шэрман смотрит на нее долгим взглядом, снимает очки, устало трет переносицу и возвращает их на место.
- Спрашивайте, мисс Майерс, я постараюсь ответить.
- Вы пишите, что он идет на контакт. Насколько охотно и открыто?
- Он оперативник МI5 - мы можем беседовать целый час и, к его окончанию, я буду знать о нем ничуть не больше чем в начале.
- Он рассказывает о заключении? Об условиях содержания? Допросах? Физическом воздействии?
Шэрман кривит рот и качает головой:
- У меня есть подробное описание кафельной плитки в одной из камер, где его держали. Мистер Норт рассказывал, что под определенным углом трещины походили на страницы Корана. Он высказывал сожаление, что не владеет классическим арабским в достаточной мере, чтобы суметь их прочитать.
- Вы видите его трижды в неделю на протяжении двух с половиной месяцев, и все что он рассказал вам про свои восемь лет в тюрьме - это описание плитки?!
- Это очень детальное описание.
- Могу представить, - невесело хмыкает Рос. - Что еще?
- Он очень одинок, мисс Майерс. За восемь лет он потерял все социально значимые связи здесь. Он не общается с бывшей женой?
- Он говорил о Старковой?
- Даже не упоминал.
- Она перевербованный агент Москвы.
- Что ж, тогда его нежелание говорить о ней вполне понятно. Он допоздна работает?
Рос пожимает плечами:
- Как все мы.
- Да, вам ребятам, объяснять, что работа это еще не все, просто бесполезно.
Рос улыбается, качая головой, и, в ответ на вопросительный взгляд Шэрмана, поясняет:
- Ваш предшественник говорил то же самое. Пока не умер от инфаркта в этом самом кабинете.
Шэрман смеется и разводит руками:
- По крайней мере, они передвинули стол ближе к окну.
Да уж, у психиатров и правда специфическое чувство юмора, как и у оперативников MI5, наверное. Рос ждет, пока он отсмеется, и не отводит взгляда. Шэрман замолкает, откашливается и виновато разводит руками:
- Мисс Майерс, Лукаса Норта ломали восемь лет, используя все уловки и приемы, о которых не мне вам рассказывать. Какая ирония, что при нашем непримиримом идейном противоборстве их и наши подвалы практически ничем не отличаются в случае, когда нужно сломать человека полностью.
- То есть... - резюмирует Рос.
- То есть в идеале - годы терапии и смена рода деятельности, и может быть, может быть через несколько – пять-семь - лет наметится положительный прогресс.
- А не в идеале?
- Ему трудно адаптироваться к жизни вне тюремного распорядка. Он восемь лет не распоряжался собой, самыми элементарными аспектами своей жизни. Теперь, когда ему вернули этот контроль, а с ним и ответственность, это иногда может ощущаться… слишком ошеломляюще. А если прибавить к этому полное отсутствие социальных связей вне работы...
- ... картина складывается плачевная. - Заканчивает за него Рос.
- Более чем.
Рос кивает, встает и протягивает Шэрману руку.
- Благодарю, что уделили мне время, доктор.
- Это моя работа, - рукопожатие у него мягкое, осторожное, несмотря на грузную фигуру.
Она уже берется за ручку двери, когда слышит:
- Он очень высокого о вас мнения, мисс Майерс. Мы обсуждали коллег на одном из сеансов, - поясняет доктор в ответ на ее вопросительный взгляд. – И он очень тепло о вас отзывался.
- Ну, - пожимая плечами говорит Рос, - мы вроде как сработались.
Пункт второй – вспомни, когда он был максимально близко к «норме» до/без официальных методов.
"Отлично. Просто, отлично." - Раздраженно думает она, сбегая по лестнице – HR, безопасники и психиатры традиционно занимают самый верхний этаж, а ей сейчас не хочется никого видеть и слышать. - "Отстрани его от работы, отдай мозгоправам и, может быть, может быть через пять лет наметится прогресс". Вот только оперативник ей нужен не через пять лет, а завтра, и желательно, чтоб он не слетел во флешбэки, если в разгар операции пойдет дождь.
Она останавливается на пролете между четвертым и третьим этажами, закрывает глаза, делает три долгих вдоха и начинает перематывать воспоминания. Февраль, январь – сразу нет, декабрь – он кис и тосковал весь месяц, ноябрь, когда его вернули – с какого перепу… стоп… уикэнд, когда им грозило обрушение биржи. Точнее, понедельник после него – пончики, выспавшийся, отдохнувший вид, и вся следующая неделя - сплошные шутки и улыбки.
Рос открывает глаза – да, было. А что было до? Лукаса не было в офисе с пятницы… Гарри сообщил что тот может приступить к работе, она нашла его в архивной комнате в полном раздрае и сама же велела… Так.
Тааааааааак.
Она влетает в офис, кивает собирающейся домой Конни, торопливо перерывает лоток, который мысленно зовет не иначе как «входящее, не горящее синим пламенем». Два листка отчета от агента IW2194 обнаруживаются почти на дне. Она пробегает отчет глазами, досадливо цокает языком, хватает ключи от машины и, махнув в ответ на вопросительный взгляд Лукаса – все нормально, сама разберусь - вылетает из штаб-квартиры.
Превышать скорость в Лондоне, когда ты агент MI5 - это на самом деле такое удовольствие.
Она стремительно взлетает на третий этаж и звонит в девятую квартиру. Агент IW2194 - милая старушка-соседка (любимый типаж соглядатая в MI5, особенно когда нужно приглядеть за своими) ничуть не изменилась со времен их последней встречи в ноябре.
- Служба по борьбе с вредителями. – Представляется паролем Рос.
- А раньше они присылали такого милого юношу. – Звучит отзыв, и она, не дожидаясь приглашения, проходит в квартиру.
- Меня интересуют данные по видео наблюдению за... - Рос называет дату, и старушка удивленно хмурится.
- Запрос был получен официально, и я своевременно оформила и отправила отчет. - смотрит с беспокойством - да, добавка к пенсии от MI5 стоит того, чтобы переживать о ее потере.
- Я читала, - кивает Рос. - Меня интересует дополнительная информация, на которую запроса не было. Что именно поднадзорный делал в указанные даты. Можно докладывать в неофициальной форме.
С каждым ее словом брови старушки взлетают все выше, но та, ничего не переспрашивая, отвечает:
- Да спал как сурок. Первый раз в пятницу вечером вышел дверь открыть в майке и в простыне. Я все доставленное с ресторана передала, покормила, прибрала, утром заглянула - еле достучалась, снова сонный открыл, и так два дня. В воскресенье часа в три оделся, вышел на улицу, на скамейке посидел - на солнце жмурился, а потом снова домой и спать.
Видимо, что-то такое все-таки отражается на лице Рос, потому что старушка внезапно сбивается и заканчивает официально. - Никаких неустановленных контактов в интересующее вас время не было.
Рос благодарно кивает, поворачивается к двери, потом останавливается:
- Вы сказали, пришлось прибраться?
- Ох, да ерунда - у него коробка из-под пиццы у двери стояла...
Рос не помнит, когда она последний раз так улыбалась.
Пункт третий – «когда кто-то из нас слетает с катушек в разгар операции, мы разбираемся с этим сами» (с) Адам Картер.
В офисе тепло, но Лукас никак не может согреться.
Зажатая в руках чашка с горячим чаем не помогает, фактически - делает хуже, потому что так заметнее, что руки у него дрожат.
Хотя замечать, собственно, некому - одиннадцатый час ночи. Гарри так и не вернулся из министерства, Рос полтора часа назад махнула ему рукой – мол, ничего страшного, сама справлюсь - и умчалась куда-то. Джо на ночном дежурстве в фургоне с прослушкой, Конни и Малькольм давно попрощались - завтра непростой день – репетиция. И Лукасу по-хорошему тоже нужно уже ехать в свой юго-западный округ, но он не может себя заставить. В офисе проще удерживать непрошенные воспоминания в узде. А в казенной квартире… стоит ему закрыть глаза - он уже снова на полу, прикрученный ремнями к решетке, с мокрой тряпкой на лице и голосом Игнатовой в ушах с ее монотонным: "Что ты знаешь о Sugar Horse?". Нет, нет, нет. О том лучше даже не думать и не вспоминать - Норт содрогается и шипит - таки расплескал чай.
Он трясет обожженной рукой, ищет, куда бы поставить чашку, потом чертыхается и идет в туалет.
Лукас не знает, сколько времени простоял там, опираясь руками о раковину, но, когда он поднимает взгляд – видит в зеркале опирающуюся о косяк Рос, а когда оборачивается ее уже там нет. Когда Лукас, озадаченно нахмурившись, выходит, она обнаруживается аккурат в том пятачке 10 на 15 дюймов который не захватывает ни одна из трех, пишущих коридор камер. Он не знает, чего ждет, подходя к ней, но точно не того, что она проговаривает одними губами:
- Через час. У меня. Входишь. Раздеваешься догола. Встаешь на колени. И - ни звука, ни движения без разрешения. – Она вздергивает бровь в невысказанном «понял?» и Лукас кивает еще до того как до него доходит о чем она просит.
В его голове так blajenno пусто и тихо – ни тревог о тяжелой операции назавтра, ни воспоминаний о Лушанке/допросах/Игнатовой/sugar horse, ни самоустановки про «Гарри меня вытащил, Гарри меня вытащил. Пусть спустя восемь лет, но вытащил». Он думает только о том, что машину нужно оставить минимум за два квартала от квартиры Рос, и что оттуда пешком до ее дома - минут десять-двенадцать, не меньше.
Рос открывает дверь квартиры за полсекунды до того как он заносит руку, чтобы постучать. Дальше - все совсем просто.
Где-то на задворках сознания он помнит напугано-жалобное блеяние Елизаветы: «он показал мне твое тело», помнит свою реакцию – прикрыть единственную видную для Елизаветы метку - браслет. Рос не пугается, не напрягается – Рос просто смотрит, привалившись плечом к косяку и потягивая красное вино из пузатого коньячного бокала.
Когда он замирает – голый, сцепивший руки за спиной – Рос отставляет бокал и приседает перед ним на корточки.
«Она, наверное, смотрит» – доходит до него минуты через полторы.
Она и правда смотрит, понимает он, когда Рос берет его рукой за подбородок и заставляет поднять голову.
- Семь минут на душ и туалет. – Озвучивает она. – Полотенце на раковине. Потом в гостиную, на колени возле дивана.
Он укладывается в пять с половиной.
Пол в гостиной застелен ковром с густым мягким ворсом, и обогрев явно включен на максимум – за свои восемь лет в Лушанке он забыл, что бывает такая вещь как пол с подогревом. И сейчас тот факт, что такое все-таки бывает - это и больно и хорошо одновременно. И в тоже время он воспринимает это как-то отстранено, потому что сейчас главное не то, что ему тепло и уютно, сейчас главное - слушать хозяйский голос и делать то, что этот голос велит.
- Руки вдоль тела, Лукас. – Бросает Рос откуда-то сзади, и он запоздало понимает что снова сложил их за спиной по тюремной привычке, и заставляет себя расцепить захват.
Он не знает, сколько стоит вот так, расставив колени, склонив голову и касаясь кончиками пальцев рук густого ворса – он не чувствует сколько проходит времени, он чувствует только самые элементарные отклики тела и разума – тепло, хорошо, безопасно.
Он плывет – он безбожно плывет.
Потом по нему ударяет что-то – он не сразу понимает что, не сразу получается вынырнуть из тягучего, густого, блаженного тумана. Не сразу получается найти ориентир, в какую сторону выныривать, но потом он чувствует как его загривок накрывает ладонь и следует за движениями большого пальца: раз, два – вверх - три, четыре – вниз.
Когда взгляд удается сфокусировать, перед ним оказываются колени Рос – на коленях у нее стоит что-то – глубокая тарелка… миска.. и оттуда доносится этот запах … кажется, он скулит…
Рос смеется.
- Я знала, что тебе понравится. Открывай.
Он послушно открывает рот, и через секунду его вкусовые рецепторы взрываются – картошечка с рыбкой, под домашним – майонез с чесноком – соусом. Когда она кладет ему в рот второй кусочек, он, поскуливая, старательно вылизывает ее пальцы.
Рос тихо, довольно смеется и гладит его по загривку.
Хорошо. Тепло. Безопасно. Вкусно. Он не знает, когда его вырубает. Но просыпается он от звука будильника – телефон елозит и подпрыгивает по ковру перед самым его носом.
Лукас жмет на кнопку отбоя положенные пять секунд, и старательно вчитывается в появляющееся на экране сообщение – «захлопни дверь. Бэн = “ястреб”»
Здравствуй, новый день…
Автор: 006
Бэта: 004
Персонажи: Лукас Норт, Рос Майерс
Рейтинг: PG 13
Размер: ~ 4000 слов
Жанр: hurt/comfort
Предупреждения: таймлайн - конец 7х02 - 7х03,
Мы вроде как сработались
Спустя полчаса после собрания отдела, на котором Гарри озвучивает вердикт (расследования не будет, Лукас приступает к работе) Рос идет к Норту, чтобы прояснить кое-какие моменты. Вердикты вердиктами, а формальности и бумажную работу утрясать полагается ей, как начальнику. Лукаса не обнаруживается ни на рабочем месте, ни у технарей, ни в брифинг-зале, ни в закутке, где у них стоит диван и что-то вроде кухни - на те случаи, когда "дневать и ночевать на работе" это не просто такое выражение.
Через десять минут методичных поисков она находит его в самой дальней из архивных комнат - дела там хранятся совсем уж дремучих годов, и поэтому кроме уборщиц туда редко кто заглядывает. Норт стоит, прижавшись спиной к стене в промежутке между стеллажами, и, зажимая себе рот побелевшими пальцами, размеренно прикладывается о стену затылком. Даже от двери заметно как его трясет.
"Отлично", - думает Рос. - "Просто отлично. Гарри успокаивает свою совесть широкими жестами, а разбираться с последствиями - мне".
Не то чтобы она всерьез считала, что восемь лет в тюрьме способны пройти бесследно, просто не ожидала такого… А потом она вспоминает, что Норта всего несколько дней назад вернули из русских тюрем, и он только что провернул опаснейшую комбинацию на грани фола, рискуя тем немногим что у него сейчас было – вновь обретенными свободой и жизнью. Вспоминает его затравленный взгляд, когда он очнулся на заднем сиденье её машины в наручниках, как тряслись его руки, когда он срывающимся голосом говорил, что больше не пойдет в тюрьму.
Из угла, куда забились "последствия", раздается очередной - да он себе так сотрясение устроит – удар, и Рос, игнорируя правила, здравый смысл и элементарную логику, рискует подойти и прикоснуться к человеку, находящемуся явно в не совсем вменяемом состоянии. Лукас дергается – конечно, он дергается. Рос не уверена, что до этого момента он вообще осознавал ее присутствие в помещении.
- Шшш. - Она осторожно кладет ладони ему на предплечья. – Шшш, это я.
Он растеряно хлопает мокрыми ресницами, отнимает руку от лица, чтобы утереть слезы и дальше происходит что-то странное. У него вырывается судорожный всхлип, и он даже не белеет – сереет - весь. Глаза цвета неба в пасмурный день наполняются ужасом, и Рос на полном серьезе думает, что он сейчас упадет.
- Лукас?
Она сжимает его предплечья сильнее. Не помогает. Он явно где-то не здесь, не в этой полутемной, пахнущей чистящими средствами и старой бумагой комнате. Инструкции и разум требуют влепить пощечину - она не первый раз видит, как кто-то уплывает во флешбек; но инстинкт даже не шепчет - орет - "не надо!" Потому что у дрожащего в ее руках Лукаса Норта внутри все и так – кровь, мясо и ни одного живого места и - "не бить, нет, бить нельзя ни в коем случае."
Она притягивает его к себе и крепко обнимает. Он большой мужчина, на полголовы выше нее, но почему-то в ее руках ощущается меньше. И он ужасно худой - она чувствует под своими пальцами выступающие ребра и позвонки. Сначала он замирает, потом робко – трепетно - обхватывает ее талию руками и плачет, плачет вжимаясь лицом ей в плечо, закусив - она чувствует - лацкан ее пиджака и не издавая при этом не звука. Рос успокаивающе гладит его по спине и волосам, и думает о том, что же нужно сделать с человеком, чтобы он боялся даже всхлипывать. Она думает про восемь лет в тюрьме, в руках у ублюдка Аркадия Качимова. Она думает про то, как тихо и понимающе посмотрел бы на Лукаса Адам. И про то, что последним, что Адам сказал ей, было: "Помоги Лукасу".
- Гарри... сследвание, - прерывисто выдыхает Норт ей в плечо. - Я бы не... я бы...
"Да," - думает Рос, тихонько поглаживая по спине. - "Быть засунутым в подвал уже своими ты бы не выдержал."
- Это ничего, - говорит она вслух, - Ты хорошо справился.
Плакать он потихоньку перестает, но колотит его по-прежнему.
- Лукас?
Он слегка сжимает пальцы на ее спине, показывая что слышит, но не отстраняется, и Рос внезапно приходит в голову, что она может быть первой за восемь лет женщиной, которую он обнимает.
- Послушай меня. Сейчас ты поедешь домой, - его плечи под ее рукой напрягаются, и Рос добавляет стали в голос:
- Ты поедешь домой.
Секундное колебание. Норт рвано выдыхает и снова расслабляется, насколько это возможно в его теперешнем состоянии.
- Продукты дома есть? - Он еле заметно пожимает плечами - если бы она не обнимала его - не заметила бы.
- Тогда закажешь пиццу, съешь как минимум половину, даже если тебе не хочется. И ляжешь спать - даже если тебе не хочется. Просто ляжешь и будешь лежать и не будешь ни о чем думать, пока не уснешь. Понял меня? - Он кивает, волосы щекочут ей кожу.
- Сегодня у нас пятница, я хочу чтобы все выходные ты только отсыпался, и как следует ел.
Рос мысленно делает себе пометку позвонить в любимый ресторан и заказать ему половину меню с доставкой. И позвонить этой "милой старушке-соседке" - агенту наблюдения IW2194, чтобы проследила, чтоб все было доставлено прямо до холодильника, микроволновки, разогрето и употреблено внутрь два раза в день как минимум.
- Можешь выбраться погулять, если захочешь - вокруг квартала или в парк, но не дальше. Понял меня?
Лукас поднимает голову, смотрит ей прямо в глаза и как-то заворожено кивает. Ей кажется, или его стало меньше трясти? Она улыбается - хотя после Адама ей трудно это делать - и успокаивающе проводит ладонями вверх-вниз по его плечам.
- А в понедельник утром увидимся в офисе, хорошо?
- Хорошо. - Голос у него глухой, чуть надтреснутый после слез, но спокойный.
Рос кивает, осторожно отпускает его и делает шаг назад. Лукас послушно опускает руки, снова выдыхает и вытирает мокрое лицо.
- Иди умойся, - говорит ему Рос, - и поезжай. Я скажу Гарри.
Он кивает, вдруг тянется к ней - но замирает в нерешительности, не коснувшись ее плеча. Глаза у него виноватые. Рос скашивает взгляд - и - улыбнуться вдруг оказывается неожиданно легко.
- Ничего страшного. - Она стягивает пиджак и подмигивает ему. - Все равно стирать надо было.
У Лукаса Норта красивая улыбка.
***
Вернувшись за стол, Рос дает себе целых пять минут на «подумать над этим делом». Итак, очевидно, что сломанная после восьми лет тюрьмы (фактически плена, с пытками и всеми вытекающими последствиями) психика при их работе - это большая проблема. Но сейчас главное – не стратегия ее решения, а вполне конкретные действия по купированию этого конкретного кризиса. Поэтому она тут же мысленно составляет себе список дел: оформить Норту постоянный допуск, обновить статус, подготовить пакет документов, которые ему нужно будет подписать первым делом в понедельник. Подписать у Гарри разрешение на отсрочку его полного медосмотра месяцев на шесть, и направление на терапию к штатному психиатру (без этого про первое можно даже не заикаться). Заказ в ресторан, передать инструкции агенту-наблюдателю IW2194. Вроде все. А, ну и почистить записи камер наблюдения в архивной комнате D-1901/10А за последние полчаса - не без этого. Теперь точно все.
Рос открывает глаза, бросает взгляд на часы, переключает ближайший монитор на камеры наружного наблюдения у подъезда MI-5 и удовлетворенно кивает, когда на одной из них обнаруживается садящийся в такси Лукас.
Хорошо. Теперь документы, камеры, еда и Гарри.
***
Уикэнд выдается не самый спокойный - никаких угроз терактов, к счастью - просто мелкая внутриполитическая закулисная возня перед открытием биржи в понедельник. Но, честное слово, лучше б это были террористы - их хоть убивать можно.
К трем часам утра воскресенья даже робкая овечка Конни смотрит на Рос волком, однако приказ остается прежним: Лукаса - не дергать. В пять утра Конни идет жаловаться Гарри, но безрезультатно - у того на столе лежит папка с документами и допусками Норта. Направление к психиатру лежит сверху - Рос тоже умеет давить на чувство вины.
Самый абзац, естественно, приходится на предутренние часы понедельника - кулуары министерства финансов не спят никогда, и МI5 не спит вместе с ними. Рос ненавидит политиков, Гарри их тоже ненавидит и таскает ее на все закулисные переговоры этой ночью исключительно из чувства солидарности, конечно. Но Рос великодушно готова его простить, когда без четверти семь банкиры таки договариваются с политиками и крах бирже больше не угрожает - по крайней мере, в ближайшие сутки.
По дороге обратно в штаб-квартиру они устало молчат. Рос и так знает, что надо устроить летучку, обменяться полученной информацией, отчитаться наверх, дождаться-таки открытия торгов, убедиться, что все идет гладко. И, может быть, после этого получится часа четыре поспать...
Когда в половине восьмого утра в отдел с бодрым: "Кому пончиков? Горячие еще!" - входит свежий и отдохнувший, словно он весь уикэнд провел в кровати, Лукас, его немножечко ненавидят все. Даже Рос. Совсем немножечко.
***
Рос почти забывает про это утро – на протяжении следующих месяцев у них тяжелая, кропотливая и опасная, как ходьба по лезвию ножа, операция - внедрение. Внедряется Бен, но работы навалом у всех. Легенда, связь, отработка поступающей информации, слежка, прослушка, снова слежка; координационные брифинги с полицией и силовиками каждые 6 часов и дважды в сутки - на ковер к министру… А текучку и параллельные расследования никто не отменял.
Она, конечно, приглядывает за Лукасом краем глаза, но с ним - никаких проблем. Наоборот - умный, внимательный, собранный и стремительно просчитывающий варианты – он и правда блестящий оперативник. Быстро решает проблемы, хорош как в "поле", так и в офисе. И когда он заканчивает со своим, всегда принимается помогать ей. Молча, сам, хотя она не просит - не привыкла - просто без Бена приходится делать еще и его работу, а Гарри наваливает на нее все больше и больше. К концу декабря они уже работают в тесной связке.
Рос не знает, в какой момент начинает это подмечать. Она поначалу даже не знает что именно "это".
Праздники даются ему тяжело – она сама давно перестала чем-то выделять такие дни, разве что тем, что работы у них больше. Но для Норта это первое Рождество и новый год «после», и… он какой-то особенно неприкаянный в их преддверии. Рос держит его в поле зрения, и нагружает разноплановой работой – чтоб приходилось быстро переключатся и не было времени задумываться. В рождественское утро ей докладывают, что он ходил встречаться со Старковой – но прямого контакта не было – просто постоял на углу, напротив ее дома и ушел.
Потом Бена берут в оборот по полной – изоляция, молитвы, лекции по джихаду, промывка мозгов, тотальный контроль. И всему отделу некогда даже перевести дух – тем более что операция, рассчитанная изначально на два месяца, плавно перетекает в третий, и нервы на пределе уже у всех. Рос иногда разрывается, не зная кого из них страховать – Лукаса, который стремительно приближается к рецидиву той сцены в архивной комнате, или Джо, которая клянется и божится что в полном порядке, но похоже и сама не очень в это верит.
Рос чаще выбирает Лукаса, и все равно пропускает момент, когда он слетает во флешбэк: Бен подает сигнал экстренной связи, они едут туда вдвоем с Нортом, который уходит ждать его в назначенное место. А когда возвращается в машину, его безостановочно колотит.
«У них завтра генеральная репетиция. Бену с Джавадом велели остаться дома», - докладывает он, глядя перед собой, и добавляет: - «Мне надо поговорить с Гарри».
Она ни о чем его не расспрашивает, но, когда она ловит в зеркале заднего вида его взгляд, глаза у Лукаса нехорошие, больные.
А у нее, как назло, совсем нет времени – ей нужно доложить наверх о ходе операции, скоординировать действия четырех ведомств, и уведомить официальными разнарядками еще десять. Не говоря о том, что у нее завтра генеральная репетиция с четырьмя подрывниками Аль-Каиды… Шеф же явно собирается кинуть ее с помощью - Гарри, когда она к нему заходит, отмахивается - не до нее.
В отделе Лукас сидит за рабочим столом, обхватив себя за плечи руками и обложившись папками, но Рос сомневается, что он что-то видит перед собой. Ситуация, мать ее… Один ее ведущий оперативник, судя по его виду, слетит с катушек в любой момент; второй только-только вернулся к работе после жестокой травмы, и тоже нихрена не готов. Рос очень хочется взвыть и постучаться головой о стену, но она заставляет себя собраться, разложить завтрашнюю операцию по полочкам и расставить приоритеты – и Лукас оказывается наверху списка – как всегда.
Значит, за 14 часов оставшихся до операции, ей нужно привести его в норму во что бы то ни стало. Как там любил говорить Адам: "раз надо – будем делать."
Пункт первый – выяснить, почему его не получилось привести в норму официальными методами.
- Мисс Майерс. - Доктор Шэрман – штатный психиатр MI5 - поднимает на нее удивленный взгляд. - Вы не получили мой последний отчет?
Он тянется к лотку с исходящими бумагами, но Рос жестом останавливает его.
- Нет-нет, я получаю ваши отчеты регулярно, благодарю вас. – Она закрывает дверь его кабинета, и, не дожидаясь приглашения, опускается в тяжелое кресло напротив его стола.
- Я хотела бы услышать выводы и прогнозы относительно Лукаса Норта от вас лично.
- Все это есть в моих отчетах.
"Наша беда," - думает Рос, - "в том что мы слишком много читаем отчеты, и слишком мало общаемся с людьми".
- И все же, - настаивает она, и добавляет, уже мягче. – Меня интересует не только официальная оценка его состояния, доктор, но и просто ваши наблюдения.
Шэрман смотрит на нее долгим взглядом, снимает очки, устало трет переносицу и возвращает их на место.
- Спрашивайте, мисс Майерс, я постараюсь ответить.
- Вы пишите, что он идет на контакт. Насколько охотно и открыто?
- Он оперативник МI5 - мы можем беседовать целый час и, к его окончанию, я буду знать о нем ничуть не больше чем в начале.
- Он рассказывает о заключении? Об условиях содержания? Допросах? Физическом воздействии?
Шэрман кривит рот и качает головой:
- У меня есть подробное описание кафельной плитки в одной из камер, где его держали. Мистер Норт рассказывал, что под определенным углом трещины походили на страницы Корана. Он высказывал сожаление, что не владеет классическим арабским в достаточной мере, чтобы суметь их прочитать.
- Вы видите его трижды в неделю на протяжении двух с половиной месяцев, и все что он рассказал вам про свои восемь лет в тюрьме - это описание плитки?!
- Это очень детальное описание.
- Могу представить, - невесело хмыкает Рос. - Что еще?
- Он очень одинок, мисс Майерс. За восемь лет он потерял все социально значимые связи здесь. Он не общается с бывшей женой?
- Он говорил о Старковой?
- Даже не упоминал.
- Она перевербованный агент Москвы.
- Что ж, тогда его нежелание говорить о ней вполне понятно. Он допоздна работает?
Рос пожимает плечами:
- Как все мы.
- Да, вам ребятам, объяснять, что работа это еще не все, просто бесполезно.
Рос улыбается, качая головой, и, в ответ на вопросительный взгляд Шэрмана, поясняет:
- Ваш предшественник говорил то же самое. Пока не умер от инфаркта в этом самом кабинете.
Шэрман смеется и разводит руками:
- По крайней мере, они передвинули стол ближе к окну.
Да уж, у психиатров и правда специфическое чувство юмора, как и у оперативников MI5, наверное. Рос ждет, пока он отсмеется, и не отводит взгляда. Шэрман замолкает, откашливается и виновато разводит руками:
- Мисс Майерс, Лукаса Норта ломали восемь лет, используя все уловки и приемы, о которых не мне вам рассказывать. Какая ирония, что при нашем непримиримом идейном противоборстве их и наши подвалы практически ничем не отличаются в случае, когда нужно сломать человека полностью.
- То есть... - резюмирует Рос.
- То есть в идеале - годы терапии и смена рода деятельности, и может быть, может быть через несколько – пять-семь - лет наметится положительный прогресс.
- А не в идеале?
- Ему трудно адаптироваться к жизни вне тюремного распорядка. Он восемь лет не распоряжался собой, самыми элементарными аспектами своей жизни. Теперь, когда ему вернули этот контроль, а с ним и ответственность, это иногда может ощущаться… слишком ошеломляюще. А если прибавить к этому полное отсутствие социальных связей вне работы...
- ... картина складывается плачевная. - Заканчивает за него Рос.
- Более чем.
Рос кивает, встает и протягивает Шэрману руку.
- Благодарю, что уделили мне время, доктор.
- Это моя работа, - рукопожатие у него мягкое, осторожное, несмотря на грузную фигуру.
Она уже берется за ручку двери, когда слышит:
- Он очень высокого о вас мнения, мисс Майерс. Мы обсуждали коллег на одном из сеансов, - поясняет доктор в ответ на ее вопросительный взгляд. – И он очень тепло о вас отзывался.
- Ну, - пожимая плечами говорит Рос, - мы вроде как сработались.
Пункт второй – вспомни, когда он был максимально близко к «норме» до/без официальных методов.
"Отлично. Просто, отлично." - Раздраженно думает она, сбегая по лестнице – HR, безопасники и психиатры традиционно занимают самый верхний этаж, а ей сейчас не хочется никого видеть и слышать. - "Отстрани его от работы, отдай мозгоправам и, может быть, может быть через пять лет наметится прогресс". Вот только оперативник ей нужен не через пять лет, а завтра, и желательно, чтоб он не слетел во флешбэки, если в разгар операции пойдет дождь.
Она останавливается на пролете между четвертым и третьим этажами, закрывает глаза, делает три долгих вдоха и начинает перематывать воспоминания. Февраль, январь – сразу нет, декабрь – он кис и тосковал весь месяц, ноябрь, когда его вернули – с какого перепу… стоп… уикэнд, когда им грозило обрушение биржи. Точнее, понедельник после него – пончики, выспавшийся, отдохнувший вид, и вся следующая неделя - сплошные шутки и улыбки.
Рос открывает глаза – да, было. А что было до? Лукаса не было в офисе с пятницы… Гарри сообщил что тот может приступить к работе, она нашла его в архивной комнате в полном раздрае и сама же велела… Так.
Тааааааааак.
Она влетает в офис, кивает собирающейся домой Конни, торопливо перерывает лоток, который мысленно зовет не иначе как «входящее, не горящее синим пламенем». Два листка отчета от агента IW2194 обнаруживаются почти на дне. Она пробегает отчет глазами, досадливо цокает языком, хватает ключи от машины и, махнув в ответ на вопросительный взгляд Лукаса – все нормально, сама разберусь - вылетает из штаб-квартиры.
Превышать скорость в Лондоне, когда ты агент MI5 - это на самом деле такое удовольствие.
Она стремительно взлетает на третий этаж и звонит в девятую квартиру. Агент IW2194 - милая старушка-соседка (любимый типаж соглядатая в MI5, особенно когда нужно приглядеть за своими) ничуть не изменилась со времен их последней встречи в ноябре.
- Служба по борьбе с вредителями. – Представляется паролем Рос.
- А раньше они присылали такого милого юношу. – Звучит отзыв, и она, не дожидаясь приглашения, проходит в квартиру.
- Меня интересуют данные по видео наблюдению за... - Рос называет дату, и старушка удивленно хмурится.
- Запрос был получен официально, и я своевременно оформила и отправила отчет. - смотрит с беспокойством - да, добавка к пенсии от MI5 стоит того, чтобы переживать о ее потере.
- Я читала, - кивает Рос. - Меня интересует дополнительная информация, на которую запроса не было. Что именно поднадзорный делал в указанные даты. Можно докладывать в неофициальной форме.
С каждым ее словом брови старушки взлетают все выше, но та, ничего не переспрашивая, отвечает:
- Да спал как сурок. Первый раз в пятницу вечером вышел дверь открыть в майке и в простыне. Я все доставленное с ресторана передала, покормила, прибрала, утром заглянула - еле достучалась, снова сонный открыл, и так два дня. В воскресенье часа в три оделся, вышел на улицу, на скамейке посидел - на солнце жмурился, а потом снова домой и спать.
Видимо, что-то такое все-таки отражается на лице Рос, потому что старушка внезапно сбивается и заканчивает официально. - Никаких неустановленных контактов в интересующее вас время не было.
Рос благодарно кивает, поворачивается к двери, потом останавливается:
- Вы сказали, пришлось прибраться?
- Ох, да ерунда - у него коробка из-под пиццы у двери стояла...
Рос не помнит, когда она последний раз так улыбалась.
Пункт третий – «когда кто-то из нас слетает с катушек в разгар операции, мы разбираемся с этим сами» (с) Адам Картер.
В офисе тепло, но Лукас никак не может согреться.
Зажатая в руках чашка с горячим чаем не помогает, фактически - делает хуже, потому что так заметнее, что руки у него дрожат.
Хотя замечать, собственно, некому - одиннадцатый час ночи. Гарри так и не вернулся из министерства, Рос полтора часа назад махнула ему рукой – мол, ничего страшного, сама справлюсь - и умчалась куда-то. Джо на ночном дежурстве в фургоне с прослушкой, Конни и Малькольм давно попрощались - завтра непростой день – репетиция. И Лукасу по-хорошему тоже нужно уже ехать в свой юго-западный округ, но он не может себя заставить. В офисе проще удерживать непрошенные воспоминания в узде. А в казенной квартире… стоит ему закрыть глаза - он уже снова на полу, прикрученный ремнями к решетке, с мокрой тряпкой на лице и голосом Игнатовой в ушах с ее монотонным: "Что ты знаешь о Sugar Horse?". Нет, нет, нет. О том лучше даже не думать и не вспоминать - Норт содрогается и шипит - таки расплескал чай.
Он трясет обожженной рукой, ищет, куда бы поставить чашку, потом чертыхается и идет в туалет.
Лукас не знает, сколько времени простоял там, опираясь руками о раковину, но, когда он поднимает взгляд – видит в зеркале опирающуюся о косяк Рос, а когда оборачивается ее уже там нет. Когда Лукас, озадаченно нахмурившись, выходит, она обнаруживается аккурат в том пятачке 10 на 15 дюймов который не захватывает ни одна из трех, пишущих коридор камер. Он не знает, чего ждет, подходя к ней, но точно не того, что она проговаривает одними губами:
- Через час. У меня. Входишь. Раздеваешься догола. Встаешь на колени. И - ни звука, ни движения без разрешения. – Она вздергивает бровь в невысказанном «понял?» и Лукас кивает еще до того как до него доходит о чем она просит.
В его голове так blajenno пусто и тихо – ни тревог о тяжелой операции назавтра, ни воспоминаний о Лушанке/допросах/Игнатовой/sugar horse, ни самоустановки про «Гарри меня вытащил, Гарри меня вытащил. Пусть спустя восемь лет, но вытащил». Он думает только о том, что машину нужно оставить минимум за два квартала от квартиры Рос, и что оттуда пешком до ее дома - минут десять-двенадцать, не меньше.
Рос открывает дверь квартиры за полсекунды до того как он заносит руку, чтобы постучать. Дальше - все совсем просто.
Где-то на задворках сознания он помнит напугано-жалобное блеяние Елизаветы: «он показал мне твое тело», помнит свою реакцию – прикрыть единственную видную для Елизаветы метку - браслет. Рос не пугается, не напрягается – Рос просто смотрит, привалившись плечом к косяку и потягивая красное вино из пузатого коньячного бокала.
Когда он замирает – голый, сцепивший руки за спиной – Рос отставляет бокал и приседает перед ним на корточки.
«Она, наверное, смотрит» – доходит до него минуты через полторы.
Она и правда смотрит, понимает он, когда Рос берет его рукой за подбородок и заставляет поднять голову.
- Семь минут на душ и туалет. – Озвучивает она. – Полотенце на раковине. Потом в гостиную, на колени возле дивана.
Он укладывается в пять с половиной.
Пол в гостиной застелен ковром с густым мягким ворсом, и обогрев явно включен на максимум – за свои восемь лет в Лушанке он забыл, что бывает такая вещь как пол с подогревом. И сейчас тот факт, что такое все-таки бывает - это и больно и хорошо одновременно. И в тоже время он воспринимает это как-то отстранено, потому что сейчас главное не то, что ему тепло и уютно, сейчас главное - слушать хозяйский голос и делать то, что этот голос велит.
- Руки вдоль тела, Лукас. – Бросает Рос откуда-то сзади, и он запоздало понимает что снова сложил их за спиной по тюремной привычке, и заставляет себя расцепить захват.
Он не знает, сколько стоит вот так, расставив колени, склонив голову и касаясь кончиками пальцев рук густого ворса – он не чувствует сколько проходит времени, он чувствует только самые элементарные отклики тела и разума – тепло, хорошо, безопасно.
Он плывет – он безбожно плывет.
Потом по нему ударяет что-то – он не сразу понимает что, не сразу получается вынырнуть из тягучего, густого, блаженного тумана. Не сразу получается найти ориентир, в какую сторону выныривать, но потом он чувствует как его загривок накрывает ладонь и следует за движениями большого пальца: раз, два – вверх - три, четыре – вниз.
Когда взгляд удается сфокусировать, перед ним оказываются колени Рос – на коленях у нее стоит что-то – глубокая тарелка… миска.. и оттуда доносится этот запах … кажется, он скулит…
Рос смеется.
- Я знала, что тебе понравится. Открывай.
Он послушно открывает рот, и через секунду его вкусовые рецепторы взрываются – картошечка с рыбкой, под домашним – майонез с чесноком – соусом. Когда она кладет ему в рот второй кусочек, он, поскуливая, старательно вылизывает ее пальцы.
Рос тихо, довольно смеется и гладит его по загривку.
Хорошо. Тепло. Безопасно. Вкусно. Он не знает, когда его вырубает. Но просыпается он от звука будильника – телефон елозит и подпрыгивает по ковру перед самым его носом.
Лукас жмет на кнопку отбоя положенные пять секунд, и старательно вчитывается в появляющееся на экране сообщение – «захлопни дверь. Бэн = “ястреб”»
Здравствуй, новый день…
@темы: Lucas, персонаж: Лукас Норт, персонаж: Рос Майерс, фандом: Spooks/Призраки, жанр: hurt/comfort, жанр: драма, fanfiction
-
-
08.03.2013 в 13:24тебя читать, это "больно и хорошо одновременно".
ощущаешь, насколько ты "в персонажах" и в мире.
и я тащусь от того, как ты правильно понимаешь не только "своих", но и "моего" мальчика)))
снесла счас туеву хучу цитат...
я просто тебя люблю, шестой
очень.
спасибо.
-
-
08.03.2013 в 13:28-
-
08.03.2013 в 13:52он ходил встречаться со Старковой – но прямого контакта не было – просто постоял на углу, напротив ее дома и ушел.
и все что он рассказал вам про свои восемь лет в тюрьме - это описание плитки?!
- Это очень детальное описание. Лукас...
«входящее, не горящее синим пламенем»
его вкусовые рецепторы взрываются – картошечка с рыбкой, под домашним – майонез с чесноком – соусом. оу. нет такого смайлика, чтобы описать все мои осчусченя))))))))
ощущаешь, насколько ты "в персонажах" и в мире. да, вроленность в Рос ощущается очень-очень
спасибо
-
-
08.03.2013 в 13:56-
-
08.03.2013 в 13:58-
-
08.03.2013 в 14:09за треды, за то что подопнули в сторону писанины, я вас всех очень люблю!!!!
-
-
08.03.2013 в 14:51-
-
08.03.2013 в 19:21Просто не верится, что ты раньше не писала – и же я рада, что благодаря Лукасу ты начала!
Присоединяюсь к 004, читать больно и хорошо одновременно.
Больно от поломанного Лукаса, у которого в душе просто места живого нет:
плачет вжимаясь лицом ей в плечо, закусив - она чувствует - лацкан ее пиджака и не издавая при этом не звука. Рос успокаивающе гладит его по спине и волосам, и думает о том, что же нужно сделать с человеком, чтобы он боялся даже всхлипывать
Этот момент меня просто вынес
И хорошо от того, что у нас есть надежда. Прекрасная Рос, она разберется в Лукасе лучше его самого и обязательно спасет его и соберет его из кусочков. Особо цепляет ее решение взять на себя ответственность за него – Лукас же по сути никому не нужен («Он очень одинок, мисс Майерс. За восемь лет он потерял все социально значимые связи здесь» - меня просто дрожь пробирает от этого).
Сильное решение сильного человека.
зажимая себе рот побелевшими пальцами, размеренно прикладывается о стену затылком. Даже от двери заметно как его трясет.
Мороз пробирает от этой сцены, что здесь, что в серии
как тряслись его руки, когда он срывающимся голосом говорил, что больше не пойдет в тюрьму.
Инструкции и разум требуют влепить пощечину - она не первый раз видит, как кто-то уплывает во флешбек; но инстинкт даже не шепчет - орет - "не надо!"
последним, что Адам сказал ей, было: "Помоги Лукасу".
И главное - все в каноне!
Рос внезапно приходит в голову, что она может быть первой за восемь лет женщиной, которую он обнимает.
Ух! Потрясающий момент.
Но, честное слово, лучше б это были террористы - их хоть убивать можно.
расставить приоритеты – и Лукас оказывается наверху списка – как всегда.
- Ему трудно адаптироваться к жизни вне тюремного распорядка. Он восемь лет не распоряжался собой, самыми элементарными аспектами своей жизни. Теперь, когда ему вернули этот контроль, а с ним и ответственность, это иногда может ощущаться… слишком ошеломляюще. А если прибавить к этому полное отсутствие социальных связей вне работы...
В офисе проще удерживать непрошенные воспоминания в узде. А в казенной квартире… стоит ему закрыть глаза - он уже снова на полу, прикрученный ремнями к решетке, с мокрой тряпкой на лице и голосом Игнатовой в ушах с ее монотонным: "Что ты знаешь о Sugar Horse?".
- Через час. У меня. Входишь. Раздеваешься догола. Встаешь на колени. И - ни звука, ни движения без разрешения. – Она вздергивает бровь в невысказанном «понял?» и Лукас кивает еще до того как до него доходит о чем она просит.
Тут, если честно, пришлось прерваться и попить холодной водички
Когда она кладет ему в рот второй кусочек, он, поскуливая, старательно вылизывает ее пальцы.
Классная закольцовка:
Здравствуй, новый день…
Хорошо. Тепло. Безопасно.
Вот такое же послевкусие от этого фика
006, я в восторге, продолжай, пожалуйста, я могу читать про них бесконечно
И хочунимагу Пленку
И сразу говорю, да - совесть нам не завезли
-
-
09.03.2013 в 04:08продолжай, пожалуйста
котик, куда я теперь денусь с подводной-то лодки?
Сама пишу, сама влюбляюсь них все сильнее
Просто не верится, что ты раньше не писала
ну, склонности к этому делу были, но я обреталась в фандомах где "все уже написано до нас", поэтому и не задумывалась о том чтобы писать самой особо. в 2009м был момент, сильно зацепило - но фандом был еще меньший чем мы, стокгольмцы, и я никому не показывала наработки - и забросила в итоге, сейчас думаю довести их до ума - потому что минимум одного человека порадую точно
Пленку допишу, попробую за эти два дня уложиться...
-
-
09.03.2013 в 04:35Роз - все-таки невероятно героическая женщина, я считаю. мне очень нравится, как ты описываешь ее простой ежедневный героизм, иначе, честно говоря, я никак ее жизнь не назову. с утра до ночи упарываться с террористами, держать все хозяйство на себе, пока Гарри тупит или хандрит. а в свободное от работы время еще следить за душевным состоянием подчиненных. героическая женщина, честное слово. железная просто. а учитывая, что Лукасу она поначалу сильно не доверила и самолично (уверена, что не без удовольствия) треснула его электрошокером, она просто... ну, невероятная. ну вот, при этом в твоем тексте она такая простая и (ээээ, ну пусть будет) милая - как будто так и надо. все эти заботы брать и тащить на себе.
очень нравится, как Роз деловито подходит к процессу "познавания" Лукаса.
побеседовала с психологом, сходила к старушке-надсмотрищице,
села все обдумала.
приняла решение.
начала действовать. уже дальше без сомнений.
мне кажется, это Роз главный персонаж текста, даже не Лукас. большое спасибо автору за нее такую.