[8-04]

Название: Извещение
Автор: 005 сткглм
Бета: —
Размер: мини, 1150 слов
Пейринг/Персонажи: Лукас Норт, Джон/Ублюдок Портер, Рос Майерс, Александра Портер, Хьюго Коллинсон.
Категория: слэш, джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Написано на I тур RA fest, заявка 53: Джон Портер/Лукас Норт. Короткие отношения в прошлом, известия о смерти.
Примечание/Предупреждения: AU (Рос Майерс не погибает в 8.08); несколько исправлено по сравнению с исполнением, выложенным на фесте.

Лукас Норт
Раз в пять лет при переаттестации в MI-5 заполняют стандартную форму. Одна из строчек в ней — «укажите лицо или лиц, которым будет послано извещение о вашей смерти (за исключением ближайших родственников)». Прошлую переаттестацию я пропустил по уважительным причинам. Когда Рос просматривает заполненную мной анкету, у нее возникает только один вопрос:

— Кто такой Джон Портер?
— А? Знакомый. Думаю, ему такая информация была бы небезынтересна.
— Какие у вас отношения?

Я медлю, прежде чем ответить ей. Отношения? Какое богатое, двусмысленное слово. Какой вариант ответа показался бы Рос самым правильным? Какой ответ шокирует ее — если такое вообще возможно?

Он мой друг. А я не знаю, могу ли я считаться его другом. Он мой родственник — правда, ветви нашей семьи разошлись в середине восемнадцатого века, и ветвь Портеров стала целым стадом антрацитово-черных овец, пасущихся на каторгах, в тюрьмах, в армии, полиции и на окраинах Северного Лондона. Он человек, с которым я могу поговорить и помолчать обо всем. Я узнал о его существовании, когда поступил в колледж. Он всегда знал о том, что у него есть кузен. Он редкостный ублюдок в одной своей ипостаси, а в другой — более чем положительный персонаж, как будто написан для рождественского спектакля с развесистой моралью — и это одновременно.

Я ненавижу его. Я люблю его. Я не думаю, что он пошевельнет пальцем ради меня — у него на первом месте семья, на втором — его раб-любовник, а я числюсь где-то в сотых номерах его списка привязанностей. Он способен на что угодно. Я могу обратиться к нему с любой просьбой. Я думаю, что сделаю все ради него — если только он заикнется об этом. Он никогда ни о чем не попросит меня.

Когда мне потребовалось узнать на собственной заднице, что это такое — быть пассивным партнером в гомосексуальном акте, я пришел к нему. Блядь, мне нужно было знать. Некоторые вещи нужно прочувствовать на себе. Он показал мне, как это может быть прекрасно в случае добровольного согласия, а чуть позже он же показал мне, насколько это может быть тошнотворно в случае изнасилования. Ублюдок.

Что мне ответить тебе, Рос?
— Рос, это человек, которому будет не все равно, что я умер.

Джон/Ублюдок Портер
Сегодня у меня безумное чаепитие. Лукас а) вернулся домой, b) вернулся домой после восьми лет отсутствия, c) вернулся после восьми лет тюрьмы и допросов где-то в России. Ох ты ж ничего так себе. У меня тоже все прекрасно — Лекси не хочет ни видеть меня, ни говорить со мной, работа в паркинге и попытки поддерживать себя в форме. Я держусь.
— Как все прошло?

Я думаю об одном весеннем дне примерно десятилетней давности, когда мы так же пили чай, а потом этот мальчик из воскресной школы посредине разговора ни о чем — погода, семья, кино, политика — поставил чашку, отложил печенье, посмотрел мне в глаза и заявил: «Джон, мне нужна твоя помощь. Мне нужно знать, как это… когда… как… Джон, выеби меня».

От его ушей можно было прикуривать. Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не упасть со стула и не захохотать, дрыгая ногами. Да с удовольствием, родной. Только попроси.
Теперь я смотрю, как он помешивает ложечкой чай, смотрю на то, какими тонкими у него стали запястья — он здорово потерял в весе, и мне не хочется думать, почему — и жду его ответа.

— Прошлое должно остаться в прошлом.
— Тебя уже протащили через санацию?
— Пока нет. Много работы.

Где-то сдохло что-то очень крупное, и скоро мы по макушку будем в трупном яде. Я прикидываю, какова вероятность того, что оперативника, проведшего восемь лет в заключении во враждебном/потенциально враждебном государстве сразу после возвращения отправят на работу. Не бывает. А если бывает — вот оно, это чудо, сидит, чай помешивает, — то лучше не думать, почему оно так. Ответы это убийцы вопросов, говорите? Да ну. А еще они убивают спрашивающих. Даже не хочу знать, кто и почему отменил санацию для моего кузена. Я все еще хочу жить.
— Как сам?

Он сидит на моей крошечной кухне, одетый в спортивный костюм — официально у него выходной, и он типа отправился побегать в парк на другом конце города, а по окончанию пробежки зашел на чашку чая. Интересно, насколько плотное наблюдение за ним ведется. Насколько они приглядывают за ним. Он избегает прямых взглядов. Он дергается, когда я случайно касаюсь его руки, пододвигая упаковку печенья.
— Нормально. Я пойду, Джон.

Через полтора года, после визита к психологине, на котором я изрядно развлекся, рассматривая роршаховские кляксы и кадря молодую шоколадку, я заполняю стандартную гребанную анкету.
«Укажите лицо или лиц, которым будет послано извещение о вашей смерти (за исключением ближайших родственников)».
Я вписываю имя Лукаса и последний его известный мне адрес. Стопудово, квартира под наблюдением. Интересно, как скоро меня спросят — кто тебе этот чувак? Хотел бы я залезть Хьюго в голову, что бы посмотреть на его реакцию.

Рос Майерс
Когда в почтовом ящике квартиры, принадлежащей МИ-5, появляется стандартное письмо — Рос вспоминает.

Она поднимает информацию по Джону Портеру. Она читает его досье между строк. Она изучает заключение баллистиков и реконструирует инцидент 18 марта 2003 года. Она читает дополнительное заключение, присланное сотрудничавшим со спецслужбами психологом — врач не наблюдала Портера, она знает только по рассказам о нем со слов Хьюго Коллинсона, но ее выводы достаточно ошеломительны, если не сказать — сенсационны. Впрочем, они не кажутся ложными. Если что-то не противоречит фактам — считай это правдой, пока не появятся доказательства обратного.

Рос разбивает монитор и пепельницу. Рос громит свой кабинет. Рос отказывается отвечать на вопросы о том, что случилось.

Рос идет на похороны.

Лекси/Алекс Портер
Еще в школе Лекси в каком-то тексте или тесте спотыкается о слово «кенотаф» и узнает значение этого слова. Если спросить ее, что она чувствует, устраивая кенотаф отца рядом с могилой матери — она не ответит.

Кладбищенские рабочие уже ушли, священник ушел еще раньше. Алекс стоит в каком-то оцепенении, смотрит на мелкий гравий дорожки под ногами и стискивает в кармане куртки странное извещение о смерти некоего Лукаса Норта. Кто этот человек? Он работал с ее отцом? Она не знает, к кому обратиться и узнать — кто такой Лукас Норт. Это имя пульсирует у нее в голове. Лекси все равно.

Когда тень падает на дорожку перед ее ногами, она поднимает голову. Перед ней стоит высокая блондинка в коротком светло-бежевом плаще.
— Я по поводу смерти Джона Портера. Мои соболезнования.

Лекси выпаливает на автомате, не думая:
— А вы от Лукаса Норта? Тогда мои соболезнования вам.

Блондинка напрягается. Блондинка меняется в лице.
— Вам пришло извещение?
Алекс протягивает ей замусоленный конверт.
— Они что, работали вместе? Я знаю, у вас не принято отвечать на вопросы… ну, в смысле… папа говорил…

Блондинка читает извещение. Лекси пытается понять, что она чувствует. Бесполезно, лицо женщины абсолютно непроницаемо. Но Алекс замечает, как изменилось ее дыхание — отец когда-то учил ее всяким таким штучкам-дрючкам, и надо признать, это здорово полезно в жизни — и понимает, что женщина чем-то взволнована.

— Меня зовут Лекси, я дочь Джона Портера.
— Рос. Я… я работала с Лукасом Нортом.

Лекси замерзла, Лекси устала, Лекси хочет залезть в кровать и не вылезать оттуда не меньше недели. Алекс думает, что ей выпал шанс задать несколько вопросов. Алекс надеется, что получит хотя бы несколько ответов.
— Рос, я знаю тут кофейню недалеко. Вы не хотите кофе? Мы могли бы… могли бы поговорить о них.